Шарада Шекспира - Страница 4

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

Он замолчал, глядя мимо сыщика, нервно затягиваясь.

- И все-таки…

- Да-да, я знаю, - дернулся Адамов. - Сейчас… Я перейду к главному. Моя жена умерла. Это случилось восемь лет назад. Она… впрочем, неважно. Какое отношение ее смерть имеет к сегодняшним событиям? Я жил один, горевал. Потом женился второй раз, на Кристине, моей ассистентке. Она тоже хирург. Но после вступления в брак я настоял, чтобы она бросила работу. Негоже в клинике разводить семейственность, все эти шуры-муры. Вероятно, я был не прав, но Кристина меня послушалась.

- Ваша жена не работает?

Адамов отрицательно покачал головой.

- Она домохозяйка, если можно так выразиться.

- А сколько лет вашей дочери?

- Асеньке? Четырнадцать. Сложный возраст! Во втором браке у меня детей нет. Не хочу, знаете ли! Хлебнул с Асей: у нее была хроническая пневмония, потом астма в тяжелой форме, еле-еле мы с Леной выходили девочку. Оба врачи, а ребенка чуть не потеряли. У Аси весьма слабенькое здоровье. Я устал жить в страхе! Лечить своих - хуже не придумаешь. Это, пожалуй, являлось единственным осложнением в моей судьбе… до смерти жены. Я решил, что детей больше не будет.

- Лена - ваша первая супруга?

Адамов кивнул.

- Она была педиатром. После ее… после того, как она умерла, вокруг меня начали происходить странные вещи. Как будто исчезло нечто основное, опора какая-то! В сплошном и надежном монолите потихоньку начали появляться трещинки, едва заметные, которые разрастались и расползались, исподволь разрушая фундамент, стены…

- Какие стены? - удивился Смирнов.

- Ну, это я так, образно. Что-то изменилось в худшую сторону. Маленькие, будто бы случайные неприятности, мелкие неудачи, чем дальше, тем больше.

- А конкретно?

Господин Адамов смял в пепельнице очередную сигарету, потянулся за новой.

- Да так прямо и не скажешь, вроде бы все как всегда. Слухи разные начали ходить, сплетни… клиенты иногда бывают недовольны. На меня в этом году поступило несколько жалоб, тогда как за все предыдущее время не было ни одной, только благодарности.

- Жалобы обоснованные? - уточнил Всеслав.

Доктор закурил, выпустил облачко дыма.

- У каждого хирурга - свое кладбище, - угрюмо произнес он. - Пластическая хирургия, слава богу, не столь экстремальна, но всякое бывает. Кто-то недоволен, у кого-то операция спровоцировала непредвиденную реакцию организма, люди есть люди.

Сыщик решил сменить тему.

- Какие отношения у вас были с первой женой?

- Хорошие, - в глазах Адамова мелькнуло смятение. - Лена иногда ревновала меня к другим женщинам, но скандалов не устраивала. Дулась, могла не разговаривать день или два, потом мы мирились.

- А вы давали повод для ревности?

Хирург усмехнулся.

- Женщины обращают на меня внимание, - сказал он. - Особенно благодарные пациентки. Я не ангел и не святой, бывает, допускаю легкий флирт. Но бабником себя не считаю, если вы это имеете в виду. А минутная слабость, внезапный любовный порыв… такое случается с каждым мужчиной. Разве нет?

Смирнов уклончиво развел руками.

- Ваша вторая жена тоже ревнива?

- Кристина? Возможно… хотя она тщательно скрывает это.

- Ясно. А Лейла Садыкова? Она стала жертвой вашей минутной слабости или любовного порыва?

Адамов поперхнулся дымом, закашлялся. Сделал глоток зеленого чая, который успел остыть. Видимо, собирался с мыслями.

- Она очень красивая девушка… была, - с усилием произнес он. - Тонкая, стройная, как кипарис, нежная, с густой длинной косой. Таких воспевал Омар Хайям в своих стихах. Если вы спросите, нравилась ли мне Лялечка, отвечу - да. Но, кроме большой взаимной симпатии, между нами ничего не было.

- В самом деле?

- Я знал, что мне никто не поверит, - вздохнул хирург. - Ни жена, ни коллеги, ни милиция, ни вы. Может быть, со стороны и казалось, будто бы я и Лейла… любовники, а мы просто хорошо относились друг к другу.

- Насколько хорошо?

В бар зашли две молодые женщины и сразу заинтересовались Адамовым. Он выглядел шикарно - элегантный, с благородными чертами лица, с проседью, умудренный опытом мужчина, еще полный сил. Дамы оборачивались, расточали доктору сладчайшие улыбки.

- Видите? - опустив цыганские глаза, сказал хирург. - Я ведь ничего не предпринимаю, совсем ничего! Просто сижу, разговариваю.

- Вернемся к Садыковой, - безжалостно заявил сыщик. - Если вы не были любовниками, то… в будущем могли бы стать ими?

Адамов пожал плечами.

- Какая теперь разница? В любом случае, до этого не дошло. Будь Лейла моей любовницей, зачем же мне ее убивать?

- По тысяче причин! - развеселился Смирнов. - Она вам надоела. Она требовала от вас развода с женой, грозилась все рассказать руководству клиники! Она настаивала на браке, а вы не собирались на ней жениться. Она забеременела от вас…

- Что за ерунда! - возмущенно перебил его Адамов. - Сейчас не тридцать седьмой год! Меня бы не расстреляли, не исключили из партии и не уволили за «моральное разложение». А если бы даже и так? Я себе работу всегда найду, вот с этими руками… - Хирург показал сыщику свои изящные сильные ладони, длинные пальцы. - Жены я не боюсь, а беременность… я оплатил бы аборт у лучшего специалиста. Пойти на убийство из-за такой чепухи? Нонсенс! Да и не было никакой беременности, экспертиза не показала.

- Кстати, а как именно была убита Садыкова?

Воцарилось продолжительное молчание.

- Ее зарезали… скальпелем. Мастерски, одним выверенным, точным ударом перерезали горло, а потом… вырезали сердце. Труп нашли в дежурке, поздней ночью. В луже крови! Без сердца. Ужас! В газетах об этом писать не стали, слишком страшно.